Широко распространенная вера в то, что люди могут превращаться в животных, имеет первобытное происхождение. Она лежит в основе тотемистических представлений американских индейцев: так, например, каждое племя связывало свое происхождение с определенным животным или птицей. В Ветхом Завете у Навуходоносора вырастает свиная щетина. Спутники Одиссея превращаются в свиней на острове Цирцеи. Эрисихтон вновь и вновь продает свою дочь в облике коровы или лошади. Классическим примером является и «Золотой осел» Апуллея. Превращение происходит на первых страницах книги, когда Луций, гостивший у Телефрона, наблюдает, как его хозяйка раздевается, натирает мазью все тело и поднимается в воздух. Ауций пытается последовать за ней, но использует не ту мазь и превращается в осла. С этого момента «Золотой осел» становится пересказом как фантастических, так и реалистических приключений Луция в его новом облике осла. Апулей так подробно описывает сцены магии, что его обвинили в чародействе; сохранилась запись его успешной защиты. Вергилий в восьмой эклоге «Буколик» рассказывает о травах и ядовитых растениях, растущих на Понте: «Видел я и не раз, как в волка от них превращался Мерис и в лес уходил» (пер. С.Шервинского).
   Самое распространенное в теории колдовства превращение человека в волка (ликан-тропия) рассматривается в отдельной статье. Некоторые другие превращения, гораздо реже встречающиеся, обозначаются по названиям животных: «элюрантропия» (превращение в кота), «боантропия» (в корову или быка), «лепантропия» (в зайца), но эти термины используются нечасто.
   Типичными превращениями в Англии были превращения человека в кошку, собаку или зайца. Изобель Грирсон была сожжена в Эдинбурге в 1607г. за посещение дома в образе кота — обычное обвинение на шотландских судах (вплоть до 1752г.). В различных судебных отчетах ведьмы появлялись в образах почти всех небольших животных и птиц. Например, Джон Палмер, казненный 16 июля 1649г., признался в том, что, «встретившись с молодым человеком, он превратился в жабу и улегся на дороге, а проходивший молодой человек ударил его, вследствие чего Палмер, разгневанный ушибом голени, околдовал молодого человека, к своему большому сожалению и раскаянию». — «The Devil's Delusion» (1649). В «A True and Exact Relation» (1645) описываются ведьмы, принимавшие образ собак, хорьков, крыс, змей, дроздов, мышей и черных кроликов. Поразительное показание о превращении в кролика позволило обвинить в 16оЗг. миссис Юлиан Кох [см. Свидетельские показания на судах ведьм в Англии].
   Всеобщая вера в принятие звериного облика настолько распространилась, что один из персонажей «Dialogue Concerning Witches» (1593) Гиффорда видит ведьм повсюду, когда входит в свой сад: «Я боюсь, поскольку вижу там и тут зайца, который в моем сознании предстает как ведьма или некий дух ведьмы, который таращится на меня. И иногда я вижу безобразную ласку, пробегающую через мой двор, а иногда в моем амбаре — паршивый, отвратительный кот, который мне совсем не нравится». В Европе Гваццо писал: «Ведьмы могут обращаться в мышь или в кота, или в саранчу, или в любое другое маленькое животное и вползать в маленькое отверстие и затем восстанавливать свою форму». Как предполагали, подобная способность сохранялась у особенно преданных ведьм, как вознаграждение от дьявола. Один колдун, Скавиус (ок. 1375г.), всегда ускользал от своих врагов, превращаясь в мышь, пока однажды не был убит саблей, когда беспечно сидел на окне, прежде чем смог осуществить свое превращение (Нидер, «Formicarius», ок. 1435).
   Любое повреждение животного вызывало аналогичное повреждение у колдуна, когда к нему возвращался человеческий облик; эта легенда, связанная с представлениями о симпатической магии, повторяется вновь и вновь. Так, очень давно Жерве из Тильбюри писал: «Тайно наблюдавшие заметили женщин в образе котов и ранили их, на следующий день у женщин были обнаружены раны и утраченные конечности». Спустя 400 лет Стерн, прихвостень Хопкинса, рассказывал почти такую же историю о старой карге, демонстрировавшей рану, которую она получила, находясь в облике собаки («Confirmation and Discovery of Witchcraft»).
   В годы колдовской истерии редкостью были люди, сомневавшиеся в реальности превращений. Одним из таких людей был англиканский епископ Харснетт, записавший в «Declaration of Egregious Popish Impostures» (1603):

 

«Я за вами пойду, я вас в круг заведу;
Сквозь кусты, через гать буду гнать и пугать.
То прикинусь конем, то зажгусь огоньком,
Буду хрюкать и ржать, жечь, реветь и рычать,
То как пес, то как конь, то как жгучий огонь!»
Шекспир. «Сон в летнюю ночь» (1594) 

 

   «Какой же судья, руководствующийся разумом, пониманием или здравомыслием, может представить себе, что ведьма способна превратиться в подобие кота, мыши или зайца; и что, если ее в облике зайца травили гончие, или ущипнули за зад, или ударили бичом в обличьи кота, на ягодицах ведьмы окажутся следы, оставленные гончими на заячьем заду?»
   Спустя 50 лет подобная точка зрения была еще распространена, и Филмер замечал: «Многие признаются в совершении вещей фантастических и невозможных, ...что они могут иногда превращаться в кошек, зайцев и других существ, но все это чистые небылицы, и быть этого не может».
Но поскольку подобные вещи были нереальны, сторонники охоты на ведьм еще более решительно настаивали на своей точке зрения по аналогии с «credo quia impossibile» («верую, потому что невозможно»). Так, например, даже в конце XVIIe. в «Saducismm Triumphatus» Гланвиль, обсуждая, как ведьм «сосали в неких интимных местах домашние духи», писал: «Чем более абсурдными и нелепыми кажутся эти действия, тем более убедительными кажутся они мне благодаря правдивости этих сообщений о реальности, отрицаемой скептиками».
   Позиция Гланвиля по поводу превращений совпадала с мнением большинства демоноло-гов XVI и XVII вв. Однако сторонники этой теории встречались с той же проблемой, что и сторонники теории ночных полетов: следовало учитывать мнение более раннего авторитарного канона «Episcopi».. Некоторые из них, такие как Боден и Боге, принимали превращения без всякой оговорки по поводу их реальности, но другие (например, Бернард из Комо и Бинсфельд) присоединились к утверждениям Августина и Фомы Аквин-ского, что превращения не происходят на самом деле, но являются дьявольской иллюзией, при которой людям кажется, что они приобретают облик животных. Один из первых авторов, Молитор, объясняет это следующим образом:
   «Таким образом Дьяволы обманывают зрение людей, появляясь перед ними в химерических формах, в реальность которых люди верят, например, тот, кто смотрит на человека, а видит на его месте осла или волка, хотя человек не принял ни одну из этих форм... Только его глаза верят в фантасмагорию до такой степени, что заблуждение принимается за реальность».
   Все подобное совершалось только с допущения Господа. Гваци,о в «Compendium Maleficarum» (1626) так обобщает сказанное: «Никто не должен заблуждаться относительно того, что человек может в действительности превратиться в зверя или зверь в реального человека; поскольку существуют магические чудеса и иллюзии [praestigias], которые не реальны, а имеют видимость тех вещей, которыми они кажутся».
Подобное различие было трудноуловимым, и едва ли можно определить, насколько доступным оно было для понимания необразованных мужчин и женщин, обвинявшихся в судах, и руководствовались ли им судьи в своей практике. Но для Перкинса, длительное время являвшегося авторитетом по колдовству в Англии, этот довод был неубедительным. Он писал в «Discourse of Witchcraft» (1608):
   «Инквизиции Испании и других стран, где отмечаются эти и другие подобные вещи, связанные с ведьмами, считают, что ведьмы действительно превращаются в подобных существ, но это не может происходить на самом деле, вследствие того, что дьявол не имеет силы так превращать одно существо в другое».
   Предполагалось, что превращения совершались с помощью магической мази, подобно той, что использовалась при перемещениях. Кроме того, на судах шотландских ведьм в 1662г. Изобель Гоуди привела ряд заклинаний для превращений в различных животных и, соответственно, для возвращения человеческого облика. Она признавалась, что для принятия облика зайца необходимо троекратно произнести:

 

 

   И мы сразу же превращаемся в зайца. И чтобы выйти из этой формы, мы должны произнести:

 

 

   Когда мы входим в обличье кота, мы должны трижды произнести:

 

 

   Она привела аналогичные формулы для превращения в ворону или любое другое животное. Другие ведьмы могли превращаться в тех же самых животных, просто произнося: «Я заклинаю тебя, войди в меня, ...и они тут же становились тем, кем хотели: кошками, зайцами, воронами».